Братья Жемчужные

Биография

Ансамбль «Братья Жемчужные» ведет свой отсчет от первого магнитофонного альбома, записанного ленинградским коллекционером Сергеем Маклаковым в декабре 1974 года в самодеятельной домашней студии. С 1975 года «Братья» начали записываться с Аркадием Звездиным-Северным и работали с этим легендарным исполнителем до 1980 года, когда Северный ушел из жизни. Итогом их совместного творчества стали 32 (!) двойных магнитофонных альбома, первый и второй из которых в 1983-1984 годах были изданы в США на виниловых пластинах компанией «Кисмет рекордс». После смерти А. Северного коллектив записал в 1982-1983 годах два альбома с Александром Розенбаумом, ставших классикой русского шансона. Затем музыканты многие годы не собирались вместе. Коля Резанов перебивался случайными заработками, и только в 1992 году «Жемчужные» вновь встретились в студии, а в 1994-м - на концертной площадке. С 1994 года коллектив плодотворно работает в студии «Ночное такси» Александра Фрумина, который стал продюсером «Братьев Жемчужных».

Братья Жемчужные» - ансамбль с удивительной судьбой. Свою популярность «Братья» получили за долгие годы служения современной городской песне, а не за один-два хита. В 1999 году, весной, главный «брат» - гитарист, певец Николай Серафимович Резанов отметил свое 50-летие и затем со своими друзьями и коллегами стал готовиться к 25-летию «Братьев Жемчужных».

«Братья» выпустили пять дисков: «Стоял я раз на стреме» (1992), «10 песен 20 лет спустя» (1994), «Достойно» (1995), «На халяву» (1998). А недавно компания «КОМ» выпустила записанный на студии «Ночное такси» наш альбом «Докурим свой окурочек». Плюс - четыре сборника. А вообще количество альбомов, где я играю и пою с другими исполнителями, приближается к сорока компакт-дискам. Если приплюсовать неизданные записи, то, пожалуй, на цифру пятьдесят выйдем.

Меня часто спрашивают, кто и как придумал эту фишку - «Братья Жемчужные»? Мы, компания джазовых музыкантов, в начале 70-х пришли на заработки в ресторан «Парус» на Петроградской стороне. Играли шлягеры, иногда, для припозднившегося гостя, могли сыграть блатные песни, но не увлекались, так как за такой репертуар могли в ту пору и привлечь.

Время от времени в «Парус» заходил человек по имени Сергей Иванович (С. Маклаков - один из самых известных коллекционеров магнитофонных записей.). Однажды, в 1974 году, он пригласил музыкантов в гости, в коммуналку своего друга на Петроградской. В большой комнате на веревке висели два микрофона - наше ноу-хау, на столе стояли водочка и коньяк и закуска. Это все днем происходило. Мы взяли гитары и с листа записали на бытовой магнитофон двадцать восемь песен. Часа за три все сделали.

Конечно, мы понимали, что за эти песни нас могут привлечь. Хотя бы потому, что были на той пленке песни опального в ту пору Александра Галича. Да и блатной репертуар был недозволенный… Мы эти песни знали с детства, любили, пели во дворах, и вообще это были народные песни - «Люблю цыгана Яна», «Поспели вишни в саду у дяди Вани», «Я чешу ногой»…

Гонорар был бешеный. Сережа Маклаков дал на всех 25 рублей! Водка тогда стоила четыре рубля двенадцать копеек. Мы всегда после записи (а не - до!) выпивали, закусывали. В тот первый визит, помню, приговорили две бутылки коньяка. Но это для поднятия настроения, для того, чтобы голос зазвучал. В ресторанах, кстати, я тогда зарабатывал по 20-30 рублей за вахту. В свое время я работал в джаз-оркестре Иосифа Вайнштейна, и, когда мы с ребятами собирались после концерта за столом, я брал гитару и пел им дворовые песни. Пел и Высоцкого, и цыганский репертуар.

Я как-то подсчитал, что до сих пор песен пятьсот этого направления помню. С легкой руки Севы Левенштейна (впоследствии - знаменитого ведущего «Радио Би-би-си» Севы Новгородцева), который играл со мной в оркестре Вайнштейна, ко мне прилепилась кликуха «Мишель Жемчужный».

А потом пошло-поехало - «Братья Жемчужные». Это название было удобным и для маскировки - чтобы шукали среди цыган! Саша Розенбаум рассказывал, что в Киеве его вызвали в КГБ и стали расспрашивать: «Кто такие Жемчужные?» На что он отвечал, что, мол, не помнит, «приехали какие-то цыгане пьяные, налили мне тоже, записали на магнитофон и поминай как звали

С распространением записей тогда проблем не было. В то время пленки расходились по Союзу с такой скоростью, которой могут позавидовать нынешние киты шоу-бизнеса. Почта тогда работала хорошо, не в пример нынешней. За неделю посылка доходила до Сахалина и Камчатки. Буквально за неделю-другую магнитофонные бобины (кассеты тогда еще не были в ходу) опоясывали одну шестую часть суши, каковой являлся СССР. Коллекционеры были в каждом большом городе, они знали друг друга и сумели создать хитроумную гигантскую сеть. Мне тогда было 25, остальным «братьям»- от 25 до 36.

В нашем репертуаре однозначно не было никакой антисоветчины, никаких матерных слов. Однажды Аркадию Северному принесли текст со словами типа «Долой КПСС!», но он сразу отказался. Все-таки «Жемчужные» с Северным и без него другой музыкой занимались - веселой, радостной, прикольной, в целом оптимистичной. Ну и погрустить могли.

Сейчас Аркадия Северного называют легендой. Он не был музыкантом-профессионалом. Был если не гений, то очень талантливый. Закончил Лесотехническую академию в Ленинграде, получил направление, грубо говоря, на лесопилку, где одни бывшие зэки трудились. Вспоминал: «Утром стол открываю, а там уже полный до краев граненый стакан водки и хлеба кусок!» Так подчиненные выражали свое уважение и любовь к начальнику

Был Аркадий человеком компанейским, никогда не отказывался от предложения спеть, записаться на магнитофон, причем гонорар для него не имел никакого значения. Жаль, так рано ушел из жизни. На сорок втором году жизни. В ночь с 11 на 12 апреля 1980 года… Насколько я помню, сгорел буквально за два месяца. Он «торпедировался» (был подшит), а затем послушался горе-врача и попробовал «развязать».

В результате - гипертония третьей степени, паралич правой стороны… Последние несколько лет Аркадий жил на квартире у друзей, переезжал из Ленинграда в Москву, Одессу. Судьба русского гения. Разумеется, ни о каких концертах тогда речи не было. Какие в то время концерты?! Если бы органы знали, что все это в Ленинграде пишется, давно бы ласты загнули. Они же думали, что это эмигранты с Брайтон-бич или цыгане залетные. А может, просто закрывали глаза - не было указания свыше повязать, перекрыть кислород.

Я знаю точно, и то даже самые высокие милицейские, кагэбэшные наклонности были криминальные (своровать у государства, взятки получать), значит, и блатная песня была по сути им близка. А на основы советской идеологии мы открыто не покушались. Если и вели борьбу с системой, то, как говорится, расшатывая изнутри. В Ленконцерте, где я тогда работал и состоял на учете в комсомольской организации, никто из знакомых даже не догадывался, что «Жемчужные» - это Резанов и ребята, которые были разбросаны по разным профессиональным ансамблям.

Нам повезло: нас не накрыли! А стукачи в наших рядах не водились. Был азарт, молодость, была хорошая компания с песнями, выпивкой, разговорами, да и ничего такого кошмарного мы в своих деяниях не усматривали… Вот сейчас по центральным телеканалам звучит что-то попсово-ужасное.

Через наш ансамбль прошло много музыкантов. Дуля (Леша Дулькевич - скрипач), Батон (Игорь Егоров - барабанщик), Боря Нусембаум (пианист, живет в Торонто, работает в рекламной газете), басист Шура Афанасьев (он практически бросил музыку)… Борю теперь за-менил Витя Смирнов, и в таком составе (возрожденные из пепла, после почти десятилетней паузы!) мы появились с Сашей Розенбаумом на концерте в питерском ДК Горького в 1994 году. А в период Северно-го, в середине 70-х, со мной играли Алик Кавлелашвили (пианист, аккордеонист, тромбонист - я сейчас играю с ним в джаз-оркестре), барабанщик Гена Яновский (он живет сейчас на юге, в Лазаревском), басист Роберт Сотов (царство ему небесное), саксофонисты Гена Лахман и Виталик Смирнов. Все - классные музыканты, классные ребята. Одно слово - братья!