Валентина Рябкова

Биография

– Валентина, расскажи, пожалуйста, о себе. Когда и как ты начала петь?
– Родилась я в Нижегородской области, в городке Перевоз. Неподалеку от нас находится село Дивеево, известный монастырь – на машине около двух часов езды, места благодатные. Петь начала с первого класса, солировала на уроках музыки. Тогда школьникам предлагали посещать разные кружки, и к нам однажды пришла супружеская пара, которая занималась народным пением. Я стала ходить к ним на уроки. Помню, у меня была сольная песня «Колокольчик». С ней я ездила выступать по разным муниципальным заведениям, к бабушкам, в детские дома, участвовала в конкурсах…
– А как ты стала верующей?
– Мне было лет семь, когда мама пришла к вере и начала ходить с нами на службы в соседние села – в Перевозе церковь была разрушена. Позже, я тогда уже училась в седьмом классе, храм в нашем городе открыли, стали восстанавливать. В семье, кроме меня, еще четыре брата. И вот старший помогал в алтаре, а меня батюшка позвал петь на клиросе. Подружки смеялись, что я по выходным хожу в храм: они-то спят дома до двенадцати, а мне надо рано вставать на службу. Потом, когда мы стали взрослеть, они по субботам и воскресеньям уже ходили на дискотеки, а у меня опять – Всенощная и Литургия. Конечно, в какие-то моменты меня это задевало, хотелось тоже погулять, но родители заставляли ходить в храм, молиться. Сегодня я им за это очень благодарна.
Когда я заканчивала девятый класс, батюшка посоветовал поступать в духовное училище на регента. Тогда у меня каждый день были слезы – я не хотела, а батюшка и родители настаивали. Только теперь я понимаю, что они были правы.
– А куда ты хотела?
– Я с детства очень любила рисовать, рисовала разные портреты, потом нравилось придумывать одежду. Хотела стать модельером-дизайнером, и я собралась поступать в художественную школу, но опоздала, набор учеников уже закончился, и как-то все это не сложилось. Видимо, не было воли Божией. В итоге Господь так управил, что я поступила в духовное училище, в Выксу. Отучилась там три года на псаломщицу, а потом уже сама захотела стать регентом, чтобы управлять хором, и поехала в Нижний Новгород – в женское духовное училище, на четыре года.
– Чем, по-твоему, отличается взгляд на искусство, на свои способности человека верующего, воцерковленного и далекого от Церкви?
– Когда человек верит в Бога, он понимает, что это Господь дал ему голос, слух и т.д. Понимает, что он должен не просто использовать свои способности для ублажения слуха окружающих, трудиться, развивать их, а послужить именно во славу Божию.
В Святом Евангелии есть притча о талантах, где говорится о необходимости приумножать их, а не зарывать в землю. А человек, не признающий Бога, не верующий, хотя и имеет способности от Бога, но приписывает их себе, гордится своим талантом. Он может и трудиться, приумножать талант, но все это – себе в погибель, так как не ради Бога, а для своей земной славы, тщеславия, гордыни, богатства.
Взгляд на искусство у верующего и неверующего тоже сильно отличается. Человек православный, воцерковленный стремится к настоящему искусству, которое воспринимается душой и является ступенькой к Богу. А неверующие пренебрегают душой, что мы и видим в современном искусстве…
– Мы как раз подошли к следующему вопросу: что ты думаешь о современной эстраде? Почему такое обилие безвкусицы, бездарностей, пропаганда пороков? Говорят, спрос рождает предложение. Но не верится, что большинство жителей России хотят слушать именно такую музыку…
– Сейчас в интернете появились записи такого певца – Игорь Растеряев. Каких-то особых, феноменальных вокальных данных у него нет, но его ролики пользуются огромной популярностью. Почему? Потому что в его текстах – правда. Не какая-то фальшь: «Я люблю тебя, сюси-пуси, муси-пуси…», а то, что у многих наболело. И люди слушают его, потому что находят в его песнях соответствие, выражение своих мыслей и чувств.
А почему по телевидению показывают ерунду? Потому что там всем правят деньги. И почему бездарность и безголосость? Потому что когда есть деньги, уже неважно, голосистый ты или безголосый, и уж если девочка какого-нибудь миллиардера захотела петь – то, будьте добры, слушайте ее.
Компетентные люди знают, что Пугачевский клан не пропускает просто так на телевидение, на концерты, которые они устраивают для «своих». Если кто-то заплатит два миллиона долларов – «вход свободен» – будешь везде выступать, «светиться», сниматься, участвовать в передачах…
– А как ты относишься к рок-музыке?
– Когда я по благословению духовного отца стала ездить в Москву в Академию Гнесиных заниматься вокалом, преподаватель говорил мне, что для развития голоса, чтобы он стал универсальным, нужно уметь петь все: и рок, и попсу…
Но рок – это накал страстей. Он несовместим с мирным состоянием духа. После пения или прослушивания рока возникает опустошенность в душе.
Да, безспорно, рок – это глубокая музыка. Но это если сравнивать ее с попсой. Помню, как на одном из первых занятий преподаватель предложил мне спеть песню из репертуара Алсу, но я не смогла. То есть спеть смогла, но внутренне мне пришлось отказаться от привычного духовного равновесия. Почему? Когда я просто пела мелодию, не меняя внутреннего состояния, то преподаватель говорил, что я плохо спела, некрасиво. Но когда я начинала менять что-то внутри, в душе, старалась подражать чувствам этой певицы, петь с выражением, то я будто превращалась в какую-то падшую женщину, внутреннее состояние было ужасное, мне стало жутко, и я отказалась петь эстрадные песни.
В рок-музыке другие чувства. Там некий протест, гром в душе, среди ясного неба. Вместо терпеливого, кроткого и смиренного благоговейного чувства, которое верующий человек обретает в молитве, рок рождает всплеск или, вернее, взрыв эмоций, что можно расценивать как своего рода беснование. Поэтому рок-певцы нередко люди раздражительные, властные. Они если и борются со своими душевными порывами , то только лишь до какого-то определенного момента. Потом происходит срыв и падение. И так по кругу. Благоговейная духовность и рок-протест несовместимы.
Я пробовала петь рок. Но для этого тоже необходимо внутреннее перевоплощение. Надо вывернуть свою душу, выплеснуть потаенные страсти, которые Церковь учит сдерживать и обуздывать. А здесь надо их выплеснуть на людей. Все эти неестественные для человека обезьяньи движения… Некоторые убеждены, что попса – это ерунда, а вот рок-музыка – это глубина… Да, она глубокая, но это все по другую сторону от Православия и к Богу не приближает нисколечко.
– То есть изначально язык рок-музыки ориентирован на выражение страстей, и если хочешь петь о добре, о Боге, то нет смысла работать в этом жанре?
– Нет смысла. Конечно, там порой затрагиваются нравственные и глобальные проблемы, есть осмысленные тексты. Слушаешь рок-музыку, тебя «несет», такой полет… Но это полет не вверх, а вниз.
– А какую музыку ты сама предпочитаешь слушать в свободное время?
– Мне по душе казачьи песни. В них есть незримый духовный стержень, который раскрывает величие и широту русской души. В них – любовь к Отечеству, готовность в любой момент отдать свою жизнь за Родину и близких.
– Сейчас, помимо пения на клиросе, ты руководишь Оптинским хуторским хором «Казачий берег». Расскажи о вашем хоре: когда и как он был создан, с какой целью? Кто в нем участвует, и есть ли успехи?
– Несколько лет назад здесь, в Козельске, я пела в ансамбле при военно-патриотическом клубе «Вольница». Потом возникло Оптинское хуторское казачество, и меня пригласили поучаствовать в этом хоре, а затем предложили должность художественного руководителя.
Первый раз мы выступали на фестивале «Оптинская весна» в 2010 году. Собрались буквально за месяц до выступления – местные казаки, их жены, сестры. Получилось неплохо; нас даже пригласили в Калугу, где мы победили на областном конкурсе казачьей песни и затем представляли Калужскую область на Всероссийском фестивале «Казачий круг». Это действительно успех, потому что мы – начинающий хор, существуем чуть больше года. В Калужской области много хороших коллективов, но исполнителей казачьих песен практически нет. Есть ансамбль, где используют эстрадные инструменты: берут казачьи песни и переделывают их на современный лад, аранжируют… А у нас – чистый фольклор без примесей. Исполняем традиционные казачьи песни, которые пели до нас казаки веками.
– А какой у вас репертуар?
– Пока еще небольшой. Начинали мы с довольно известных песен: «Пчелочка златая», «В 93-м годике», «Черный ворон», «Полно вам, снежочки…». Сейчас разучиваем более сложные. Летом подготовили песню «Скакал казак». Ее поют и на Дону, и на Кубани, но не в первоначальном варианте, а на быстрый мотив, оригинальный же вариант – протяжный. Очень красивая песня, с коленцами – сложный распев. На Верхнем Дону есть хутор Мрыховский, это Ростовская область, там живет известная песенница Ольга Пономарёва. У них поют все с самого детства, нет такого: «Ой, давайте организуем…». Они из поколения в поколение поют и помнят все эти старинные песни. И эту песню записали у Ольги Васильевны.
Когда мы исполняли «Скакал казак» на Всероссийском фестивале, многие зрители плакали. Это песня про казака, перед уходом на войну обручившегося с девушкой, которая обещала его ждать. Она подарила казаку кольцо, и он носил его, берег, но когда возвращался с войны, то узнал, что казачка изменила, отдала свое сердце другому. И все… Казак повернул коня, поскакал в чисто поле, бросил кольцо в реку… Мелодия очень хорошо передает смысл этой трагедии. Для казаков верность – одна из главных добродетелей. А тут он столкнулся с предательством любимого человека. Когда мы закончили петь, в зале стояла абсолютная тишина. У нас самих на глаза навернулись слезы…
– А что вообще такое казачья песня? Когда и как она появилась, в чем ее отличие от других жанров, в чем особенности?
– Все просто: были казаки, а песенные традиции у них сложились исторически: ведь они воевали, ходили в походы и не могли обойтись без песни. Не зря же в армии до сих пор существует строевая песня. Ребята ходят и поют строевую песню. А зачем? Ну, ходите просто строем и все… Так нет! Песня окрыляет и поднимает дух! Казаки – это воины. Их песни – это жизнь и история.
У казаков нет таких песен, в которых был бы не ясен смысл, как сейчас мы слушаем – непонятно о чем. Казаки очень музыкальны, их мелодии простые, но в то же время со сложными коленцами, похожими на те, что в знаменном пении. Бытует история о том, как один атаман ехал верхом сорок верст и распевал слово «гвоздик».
– Что происходит с казачьей песней в наши дни?
– Многое утеряно, забыто, не востребовано. Но говорят, что на Дону до сих пор сохранился тот диалект во многих селах, до сих пор есть люди, которые поют эти песни, бабулечки… Сейчас главное, чтобы молодежь восприняла эти традиции. А молодежь… Хотя есть коллективы. Смотришь в интернете – где-то инициаторы молодые люди, ребята. Но, к сожалению, их очень мало, это единицы, и про них нигде не говорят и не пишут, о многих мы можем даже просто не знать. Только инициативные берутся за это дело, те, кто горит, болеет душою, любит.
– Как ты считаешь, какое будущее у казачьей песни и вообще у народного пения? Они возродятся или, наоборот, все это будет угасать, угасать, угасать?..
– Казачье пение не умрет никогда. Это наши корни, наши традиции, с которыми мы побеждали и будем побеждать врагов Отечества. Советская власть пыталась уничтожить казачество, а в годы Великой Отечественной войны снова были созданы казачьи подразделения. Почему? Потому что поняли, что казаки – это сила.
– Недавно ты записала сольный диск детских колыбельных песен. Расскажи, как возникла такая идея?
– Сейчас колыбельные уже практически никто не поет, все знают только одну: «Баю-баюшки-баю, не ложися на краю…». А раньше все мамочки качали своих деток и знали много колыбельных, пели. А где еще было петь женщинам? Вот они и пели детям, пели на свадьбах, на похоронах, за работой – сидели, пряли что-то. Они так жили, песня украшала их жизнь, привносила в нее что-то необычное, радостное, передавала их чувства душевные, любовь к ребенку, и в то же время воспитывала, ребенок готовился к послушанию, к серьезной жизни, мальчик – чтобы быть воином, девочка – быть послушной, смиренной, доброй как мамочка, чтобы детки слушались мам и пап, тянулись к Богу, молились, ходили в храм. Ведь от того, как ребенок будет расти, что он воспримет с молоком матери, зависит его будущее и будущее нашей России.
– И последний вопрос: чем ты занимаешься в настоящее время и какие у тебя планы на будущее?
– Самый сложный вопрос – какие у меня планы. Не знаю, как Бог даст. Записываю два диска – с духовными песнопениями и народными песнями. Две песни исполняла на международном конкурсе славянской народной песни «Оптинская весна-2010» – «Свеча» и «Песня о Родине». Сейчас будем делать клип на вторую. Есть еще одна, новая – «Ивушка». Это тоже народная песня о России. В последнем куплете там есть такие слова:
Ты не плачь душа,
Грусть-печаль пройдет.
Бог хранит Землю Русскую,
Над Россией солнышко взойдет!
Беседовала Серафима Смолина
Источник: газета "Православный Крест", № 42